Доктор Кто. 11 историй (сборник) - Мэлори Блэкмен

– Простите, – сказал один из них Вире. – Мы не можем вас пустить – церемония уже началась.

– Но это важно! – воскликнула она. – Йонос в опасности!

Охранники неуверенно переглянулись, но у Доктора уже кончилось терпение. Он решительно шагнул вперед и распахнул двери. Виновато посмотрев на охранников, я быстро пошла следом, чувствуя, что Вира не отстает. Я понятия не имела, с чем мы столкнемся, и с ужасом ждала, что все возмущенно обернутся, глядя на нас.

Этого не произошло, поскольку нас никто даже не заметил. «Часовня» была такой огромной и просторной, что наше появление осталось совершенно незамеченным на фоне разворачивающегося впереди действа. По виду и размеру помещение больше походило на земной собор с рядами скамеек и витражными окнами, разве что все это было сделано в более ярких, до неприятного, цветах. Видневшийся впереди алтарь был украшен огромными вазами с цветами, что возвышались над собравшимися. Сверкающий лиловый камень, который, как я поняла, и был камнем Имори, стоял посередине, размером он был с хороший кухонный стол. По разные стороны от него, в профиль к собравшимся, стояли Йонос и Рани. У него были волосы цвета лаванды, как у отца, и он действительно был очень симпатичный, как и сказала Вира. Служитель в одежде, до изумления напоминающей Элвиса Пресли, воздел руки вверх. Я едва услышала слово «Начинаем», произнесенное им. В то же мгновение Йонос и Рани протянули друг другу руки над камнем. Я не сразу поняла, что происходит, а вот Вира поняла и ринулась вперед.

– Нет!

Но было уже поздно. В том месте, где пара соединила руки, засиял ярчайший желтый свет. Он разливался все шире, пока не покрыл собой весь камень и стоящих рядом с ним. Вскоре вся передняя часть часовни сияла так ярко, что я прикрыла глаза рукой. Это продолжалось почти тридцать секунд, а потом свет постепенно угас. Я все еще не могла видеть нормально и заморгала, чтобы пятна в глазах перестали мельтешить. Когда я наконец снова смогла сфокусировать взгляд на паре, то забеспокоилась, не случилось ли у меня чего с глазами.

Поскольку Йонос остался таким же.

В толпе ахнули, и я поняла, что не одна заметила отсутствие трансформации. Вира, пробежавшая далеко вперед, вернулась обратно к нам. У нее расширились глаза, и она побледнела.

– Это невозможно, – прошептала она.

– Что такое? – требовательно спросила Рани, и ее злой голос разнесся по часовне. – Почему ты не изменился?

Йонос, потрясенный, как и все остальные, поглядел на руки и даже прикоснулся к лицу.

– Я… я не знаю. Камень ожил. Я это чувствовал. Чувствовал, как во мне началась реакция, но потом… потом просто ничего не случилось.

– В этом нет твоей вины. Пусть краснеет твоя невеста, – провозгласил Доктор, быстрым шагом двинувшись вперед. Его голос эхом отразился от купола огромного помещения.

Эврис стоял в первом ряду.

– Доктор! Что ты делаешь?

Лицо Рани исказилось гримасой, и она сдернула вуаль.

– Конечно. Конечно, за всем этим стоял ты.

Доктор остановился и небрежно сунул руки в карманы.

– Вообще-то, нет. Боюсь, дело лишь в тебе. Кстати, чудесное платье. Голубая кайма мне нравится. А на тебе надето что-то новое и что-то, взятое взаймы? «Что-то старое», как требует поговорка, у тебя есть в достатке.

– Они сказали, что это сработает, даже если не будет двоих котурийцев! – вскричала Рани. Она вбвела всех возмущенным взглядом, остановив его на женихе. – Все вы говорили, что так и будет. Говорили, что он изменится, даже если женится не на котурийке.

– Это правда, что твое тело не играло роли в этой трансформации, – с видом самого главного человека в мире сказал Доктор. У него была и приличествующая аудитория, и чувство победы над Рани. – А вот сердце – играло. Фигурально выражаясь. Я не имею в виду твои физические сердца… Камень отвечает на бурный взрыв биохимических реакций, происходящих в теле влюбленного, и усиливает их. Но для этого нужны двое, которые пребывали бы в этом состоянии. А тут я вижу лишь одного, кто испытывает любовь. Единственного из вашей пары, кто вообще способен на чувства. Учитывая, сколько в мире несчастливых браков, я полагаю, что у камня достаточно низкий порог чувствительности, подразумевающий хоть какое-то уважение к партнеру, но у тебя, Рани, и того нет.

Йонос в полнейшей растерянности переводил взгляд с невесты на Доктора и обратно.

– Моя дорогая Лания… что все это значит?

– Ее зовут не Лания, – сказал Доктор. – И «дорогая» – не самое лучшее прилагательное, чтобы охарактеризовать ее. Она галлифрейка, как и я, и она хотела воспользоваться твоим Фазированием для личных целей. Каких именно, Рани? Тебе было мало того, что добыла твоя исследовательская группа, созданная из доисторических существ? Тебе нужен был тот, кто изменится специально ради тебя, чья ДНК отразит твое влияние на него?

Рани обвиняюще ткнула в него пальцем.

– Не надо делать вид, будто это настолько нелепая идея, Доктор. Не пытайся доказать мне, что ты сам не хотел получить больший контроль над процессом регенерации. Большинство Повелителей Времени после смерти отдаются на милость судьбы. Представь себе, что мы могли бы полностью контролировать результат! Эти люди – лучшее, что я смогла найти. Они не только контролируют свою трансформацию, они улучшают себя телесно и умственно. Ведь тебе тоже это было бы интересно?

– В моей внешности снова какой-то огрех? – с деланым огорчением произнес Доктор и вздохнул. – Судьба была очень благосклонна ко мне, от души благодарю, и меня это вполне устраивает. Может, у нас и нет того контроля, что есть у них, но зато мы наделены даром проживать несколько жизней.

– Лишь дураки довольны судьбой, – отрезала она. – Те же, кто наделен разумом, ищут способы управлять и даже менять ее.

Доктор был непоколебим.

– Что ж, тогда тебе придется найти иной способ. Ты никогда, слышишь, никогда не сможешь повлиять на трансформацию котурийца, будь это Йонос или другой бедняга, чью судьбу ты решила бы сломать и уничтожить. Ты не способна любить. Ты не можешь стать частью этого.

– Кто бы говорил, – ответила она, откидывая волосы назад. – Давай, Доктор. Расскажи мне о своем великом опыте в любви и открытости. Для того, кто всегда путешествует не один, ты кажешься мне поразительно одиноким.

Улыбка Доктора стала напряженной.

– Для такой, как ты, надо начать с чего-то попроще. Например, с эмпатии, способности воспринимать чужие чувства.

Йонос нервно сделал пару шагов в сторону Рани и протянул руку.